Восток — дело тонкое!

По удачному стечению обстоятельств в мае получилось съездить на пару недель в Израиль — отдохнуть в Эйлате с перерывом на конференцию в Иерусалиме. Израиль, пожалуй, — одна из самых спорных стран, про которую я слышал так много разного и неожиданного, что давно не терпелось побывать, посмотреть, пощупать.

Итак, первым пунктом программы был Эйлат. Курортный город, в котором температура воды и зимой и летом колеблется от 22 до 24 — город, в который, несмотря на все транспортные трудности, стремятся толпы туристов. А трудности, действительно, есть: находясь на южном кончике страны, он граничит с Иорданией с одной стороны и с Египтом с другой. А чуть подальше от моря сплошь горы, так что аэропорт расположен на побережье, и самолётам приходится круто разворачиваться над морем, чтобы миновать недружелюбные страны. Отсюда, аэропорт принимает только маленькие суда, а те, что покрупнее, садятся в военном аэропорту далеко в пустыне. Там-то наш самолёт и приземлился, и сразу же я окунулся в атмосферу «милитари». Потом долго ехали мимо границы, видели вышки на египетской стороне, видели израильские военные сооружения, видели блокпосты и повсеместно — военных с их непременными автоматами.

Таково было первое впечатление. Неожиданно. Я же как привык: либо «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь», либо что граница, конечно, тут, рядом совсем (сколько там от Лондона до Франции или Бельгии?), но только никто на неё внимания не обращает: что по ту, что по эту сторону — всё одно: Европа.

На первый взгляд, Эйлат — нормальный курортный город: приятные пляжи, дорогое мороженое, аттракционы, общая расслабленность и непринуждённость. Вдоль набережной, как водится, пешеходная улица с ресторанчиками и отелями, магазинами и лавочками. Но есть у него три отличия от привычных курортов — три характерные черты Израиля: безопасность, шаббат и иврит. И если повсеместные, неизбежные, но вежливые проверки сумок вызывают скорее ощущение безопасности, нежели проблемы, то шаббат, то есть тотальный выходной с середины пятницы и до заката в субботу, а также иврит как основной и почти единственный язык большинства, иногда приводят к серьёзным неприятностям. Действительно, вопреки ожиданиям, большая часть надписей не переведена ни на какой другой язык (кроме, быть может, арабского). Это относится и к продуктам в магазине, и к ценникам — хорошо хоть, что числа они пишут привычным способом, — и к объявлениям в автобусе. Информация дублируется частично и без какой-либо видимой логики: так, сайт автобусной компании предлагает поиск маршрутов и расписаний на иврите, английском и русском, а вот заказать билет можно только на иврите. В последнем я убедился в пятницу днём, когда решил купить билеты до Иерусалима на субботу вечер. Две проблемы — шаббат и иврит — совпали, я оказался в тупике. Сам виноват, скажут многие. Согласен! Именно поэтому, ругая себя последними словами, я искал обходные пути. Автоматическая телефонная служба работает без выходных и на нескольких языках, но, как и сайт, весьма неудобна в использовании, так что в результате мне не удалось от неё ничего добиться. Спасло то, что Эйлат, на самом деле, город сравнительно светский, и автобусная станция прекрасно работает семь дней в неделю. Тоже интересно, что первый автобус из Эйлата в Иерусалим отходит по субботам ещё до заката: важно только, чтобы в Иерусалим он въехал, когда стемнеет.

Ещё полезно понимать, что Эйлат отрезан от остального Израиля огромной пустыней. В городе есть опреснитель, так что его можно назвать достаточно зелёным, но воздух всегда сухой, в небе ни одного облачка — только песчаная пыль иногда приглушает палящее солнце. Нам не повезло с погодой, почти все дни было аномально жарко, доходило до 42°C, но благодаря постоянным ветрам даже при такой температуре жить, оказывается, можно — нужно только не забывать очень много пить.

Совершенно иные впечатления оставил Иерусалим. Приключения начались сразу же: таксист привёз к запертым и тёмным воротам университета, на территории которого расположен конференционный отель, и заявил, что всё закрыто, что в субботу ночью проникнуть внутрь наверняка не получится. Я не поверил, отпустил его, обошёл пол-университета, поговорил по-русски с каким-то охранником (по-английски, боюсь, у меня бы с ним не получилось договориться) и таки нашёл ворота, через которые и проник. Дальше всё было замечательно: комфортный номер, неформальная атмосфера конференции, качественая еда!.. Но не стоит забывать, что мне предстоял доклад — первое серьёзное выступление в жизни: выступление перед залом профессоров! Этого дня я страшно боялся: не умом, но каким-то внутренним предательским чувством. Единственное разумное опасение касалось вопросов: полагал, что из-за своего английского не смогу понять, о чём меня спрашивают, попаду в неловкое положение. Но опасения оказались излишними: во-первых, мне, как и другим, вопросов почти не задавали, потому что интересовались больше Иерусалимом, нежели докладами, а, во-вторых, мой английский был не хуже, чем у большинства. Так что выступил я по самой строгой — собственной — оценке неплохо, и тем и был счастлив.

А дальше была многочасовая пешая экскурсия по старому городу, и назавтра самостоятельная прогулка по тем же местам. Экскурсия начиналась днём, под палящим солнцем, в те же 42°C. Впрочем, нет, неправда, это не те же 42. Это иерусалимские, безветренные. Понимать экскурсовода, сыпавшего названиями и именами на языках оригинала, было и так не очень просто, а после нескольких стоянок в тени и не только голова уже и вовсе перестала соображать, запоминались только отдельные предложения. Умные люди сразу же бросили попытки вслушиваться и принялись изучать город, пока я всё старался ловить смысл его речей, то есть понимать, чем же этот камень, улица или здание так замечательны. Забавно: в Москве и Питере, в Будапеште и Лондоне можно много рассказать о каждой достопримечательности, но даже если ничего про них не знать, то всё равно приятно смотреть. Хватает одной уже красоты архитектуры, чтобы наслаждаться городом. В Иерусалиме это не так. Достопримечательности интересны именно исторически, так что, если ничего про них не знать, они теряют смысл. И Стену Плача (или, более правильное название, Западную Стену), и Храм Гроба Господня сложно назвать внешне привлекательными. Это религиозные святыни — пусть важные, пусть даже главные для этих религий, но эстетического наслаждения от их созерцания я не испытал никакого. Сказать больше — мне сильно не понравилась атмосфера в Храме Гроба Господня: вместо света и любви я увидел там напряжение, серьёзность, даже хмурость. По окончании рассказа, что, по некоторым предположениям, Голгофа расположена именно здесь, что есть вероятность, что гроб был именно тут, и что, существует мнение, что именно на этот камень Он был положен — особенного ощущения святости места у меня тоже не возникло: достоверность Стены Плача хотя бы никто не оспаривает. Впрочем, это моё впечатление.

Больше всего в старом городе мне понравились еврейские спальные районы. Довольно симпатичные, аккуратные, светлые: добрая, спокойная атмосфера. Не понравились своей грязью и агрессивными взглядами местных жителей арабские районы. И совсем не понравились улочки, заполненные торговцами и лавочками, когда со всех сторон и на всех языках пристают, навязчиво предлагая свой товар — причём обойти такие места просто физически невозможно.

А потом был снова Эйлат, по дороге в который меня окончательно продуло, так что остаток отдыха был несколько смазан. Последнее впечатление — аэропорт Овда. Поскольку по дороге из Москвы таможня в Шереметьево ничем не отличалась от обычной процедуры, я уже и не ждал никаких собеседований и особых досмотров — а зря. Для начала всех пассажиров выстроили в несколько очередей, разделяя на семьи и остальных. Семьи проходили довольно быстро: как я понимаю, предполагается, что террорист может пожертвовать собой, но не женой или ребёнком. Наша же очередь продвигалась крайне медленно, причём этот цивилизованный Израиль заставлял нас всё это время стоять со всеми вещами, что сложно назвать нежной заботой о людях. Но очередью испытание не заканчивалось: ещё минут пятнадцать я беседовал с пограничником. Вопросы были обо всей поездке и о жизни вообще. Прямой логики я в них не уловил: попробую предположить, что они хотели убедиться, что всё, что я говорю, это не хорошо выученная легенда. Но можно на это посмотреть и с другой стороны: сначала нас продержали около часа в очереди — кстати, нередко поглядывая на каждого. А затем все эти вопросы: часто повторяющиеся, утомляющие и приводящие, наконец, к тому, что человек начинает сбиваться, и скрыть уже ничего не в состоянии. Вот когда я дошёл до этой кондиции и стал путать слова, когда не мог уже в уме посчитать, сколько дней я провёл в Эйлате, если вся поездка двухнедельная, а в Иерусалиме было четыре дня — вот тогда от меня очень быстро отцепились. Причём отцепились настолько, что не стали проверять уже ни чемодан, ни личную кладь и даже пропустили с почти полной бутылкой воды, на что уж я точно никак не рассчитывал.

Тем всё и закончилось. Отдохнуть порядком не получилось, но впечатлений много, и, главное, я теперь хоть чуть-чуть, хоть субъективно, но представляю, что же такое Израиль.